Валерия Пустовая о романе "Ведяна"

Валерия Пустовая о романе "Ведяна":

"Ведяна" Ирины Богатыревой начинается как социальный и даже сатирический роман: спасибо, было смешно, - а выруливает на такую откровенную фантастику, которую можно принять только от автора романа-эпопеи о деве-царе алтайских кочевников. Но дело в том, как подцеплен мир духов места и природных сущностей к миру нашему и в том, как отменяет он инерцию реалистических сюжетов. Герой-одиночка застревает в провинциальном Доме культуры. Трижды эскапист, он бросил Нью-Йорк от разбитого сердца, нашел работу, где можно безнаказанно крутить никому не нужное интеллектуальное кино, и втайне презираемым коллегам не заикается о том, что он один видит: как нелепы, неправдоподобны и даже непотребны попытки местных энтузиастов восстановить культуру исчезнувшего народа. Герой - носитель живой памяти и неизбывной тоски по чему-нибудь неподдельному. Пока в Доме культуры планируют царь-фейк - спектакль по пьесе сомнительного происхождения на местном языке, которого никто не знает, о мистическом лидере предков, про которых ясно только, что они не служили большой родине и почитали за благо утонуть, - мифология выступает из кабинетного русла и заливает жизнь героя, как пойменный луг. И луг плодоносит. Герой, которому готовились кривые стези социальных дрязг, обращается в проводника, толмача, вестника иного мира. Примечательно, что именно властью, внезапно данной ему природой и верой предков, он отменяет задачу восстановления местной культуры. Ему открывается то, что, как вода, наполняет культуры и покидает их, оседающих и усыхающих в документах, инсценировках, народной музыке, культурных центрах. Жизнь, которая больше любви к своему прошлому, и любовь, которая тянется за жизнью, потому что они одно, приводят роман к финалу, который можно читать в двух измерениях. Трагический конец романтической мечты - или полномерное торжество неподдельности над спектаклем. "Ведяна" - роман о любви, которой не нужно восстановление архивного народного языка: мы воочию убедимся, что то, о чем сообщал этот язык, высказывается и понимается бессловесно. Роман о любви к своему, которое оказывается пугающе чуждым. И о преодолении последней из границ, чтобы вернуться туда, где давно живёт сердце. Пока в городе инсценируют общее прошлое, герой выбирает уникальное будущее. Несчастный сумасшедший, запутанный речным духом. Или пророк, познавший дух жизни.