Ведяна

Аннотация

Так начинаются многие сказки: герой-сирота, оставшись у разбитого корыта, спасает волшебное существо, и оно предлагает исполнить три желания. Но кто в наше время в такое верит? Не верил и Роман Судьбин, хотя ему тоже рассказывали в детстве про духов реки и леса, про волшебную дудку, про чудесного Итильвана, который однажды придет, чтобы помочь итилитам… Но итилитов почти не осталось, не исключено, что Рома – последний, их традиции забыты, а культура под эгидой сохранения превращается в фарс в провинциальном Доме культуры. Может быть, поэтому Рома и оказался совершенно не готов, когда девочка, которую он дважды отбил у шпаны, вдруг обернулась тем самым чудесным существом из сказки и спросила: «Чего же ты хочешь?»

Он пожелал первое, что пришло в голову: понимать всех.

Он и представить не мог, чем это может обернуться.

Цитата

Эпизод романа читают в проекте "Литературный троллейбус" в Ульяновске.

История

Из интервью для портала "Ульяновск - город ЮНЕСКО"
Этот роман написан несколько лет назад, но так получилось, что он выходит в свет позже более свежего текста, «Согры». Иногда бывает и так. Несмотря на то, что эти тексты очень разные и стилистически, и тематически, для меня между ними много общего: они оба замешаны на фольклорной закваске. Однако если «Согра» – это моя дань опыту полевого фольклориста, то «Ведяна» писалась ещё до появления такового, скорее, в его предвкушении. Стоит сказать, что моё понимание вопроса сильно изменилось за это время, и фольклор в «Ведяне» не тот, с каким я знакома сейчас, а сценический, выхолощенный, такой, чем у нас стали заменять традицию в советское время и что можно услышать как с эстрады, так и со сцены каждого заштатного Дома культуры.
О таком Доме культуры в небольшом городке на Волге как раз и рассказывает роман.
Городок населён локальной народностью, давно ассимилировавшей с русскими настолько, что уже потерян родной язык, а традиции выродились в припевки, исполняемые старухами из «народных» хоров. К сожалению, это типичная ситуация, и всё же, чтобы избежать аналогий, мне пришлось «изобрести» эту народность, придумать для неё собственный язык, свои традиции, хотя в них и узнаются корни разных поволжских национальностей, - продолжает автор. - Тем не менее, это проблема не только республик, та же ситуация в большинстве русских городов и посёлков. Суррогат давно воспринимается как настоящая «народная культура», потому что людей, кто застал бы иное бытование традиции, практически не осталось. И вот первое фантастическое допущение, которое я сделала в романе: главный герой – из тех, кто застал и знает, что такое настоящая традиционная культура. Он помнит её, он по ней тоскует, его мутит от того, что он слышит со сцены ДК, где работает звукорежиссёром. Но при этом прекрасно понимает, что не может ничего изменить. Он глубоко одинок в этом своём ощущении, у него другие «настройки», так что ничего удивительного, что именно к нему является персонаж знакомых ему мифов – речная девушка ведяна, и меняет жизнь самым кардинальным образом.
Для меня этот текст не о фольклоре, он – о понимании другого, любимого или чужого; понимании самого себя; культуры, в которой вырос и в которой приходится жить, а также о понимании природы, отношениях человека с ней, возможности и невозможности гармоничного сосуществования.
Ведяна – её олицетворение: это и дух реки, и в то же время живая девушка, возлюбленная главного героя. Но её жизнь напрямую зависит от реки и леса вокруг, и герой понимает, что защитить её также не в его силах, как и природу от наступления цивилизации.
С книгой связаны занятные совпадения. Дело в том, что у главного героя есть прототип, мой друг из такого же небольшого городка, из такого же ДК. Он очень талантливый рассказчик, и я опиралась на его байки о своём городе и о работе в ДК, однако побывать там мне довелось только через два года после окончания текста. Так вот, приехав туда, я поймала себя на ощущении, что попала в свой собственный роман, настолько всё совпало, до мелочей! Это, конечно, очень сильное впечатление для автора.

Критика и обзоры

Валерия Пустовая:
"Ведяна" Ирины Богатыревой начинается как социальный и даже сатирический роман: спасибо, было смешно, - а выруливает на такую откровенную фантастику, которую можно принять только от автора романа-эпопеи о деве-царе алтайских кочевников. Но дело в том, как подцеплен мир духов места и природных сущностей к миру нашему и в том, как отменяет он инерцию реалистических сюжетов. Герой-одиночка застревает в провинциальном Доме культуры. Трижды эскапист, он бросил Нью-Йорк от разбитого сердца, нашел работу, где можно безнаказанно крутить никому не нужное интеллектуальное кино, и втайне презираемым коллегам не заикается о том, что он один видит: как нелепы, неправдоподобны и даже непотребны попытки местных энтузиастов восстановить культуру исчезнувшего народа. Герой - носитель живой памяти и неизбывной тоски по чему-нибудь неподдельному. Пока в Доме культуры планируют царь-фейк - спектакль по пьесе сомнительного происхождения на местном языке, которого никто не знает, о мистическом лидере предков, про которых ясно только, что они не служили большой родине и почитали за благо утонуть, - мифология выступает из кабинетного русла и заливает жизнь героя, как пойменный луг. И луг плодоносит. Герой, которому готовились кривые стези социальных дрязг, обращается в проводника, толмача, вестника иного мира. Примечательно, что именно властью, внезапно данной ему природой и верой предков, он отменяет задачу восстановления местной культуры. Ему открывается то, что, как вода, наполняет культуры и покидает их, оседающих и усыхающих в документах, инсценировках, народной музыке, культурных центрах. Жизнь, которая больше любви к своему прошлому, и любовь, которая тянется за жизнью, потому что они одно, приводят роман к финалу, который можно читать в двух измерениях. Трагический конец романтической мечты - или полномерное торжество неподдельности над спектаклем. "Ведяна" - роман о любви, которой не нужно восстановление архивного народного языка: мы воочию убедимся, что то, о чем сообщал этот язык, высказывается и понимается бессловесно. Роман о любви к своему, которое оказывается пугающе чуждым. И о преодолении последней из границ, чтобы вернуться туда, где давно живёт сердце. Пока в городе инсценируют общее прошлое, герой выбирает уникальное будущее. Несчастный сумасшедший, запутанный речным духом. Или пророк, познавший дух жизни.

Анна Жучкова "Мифопоэтика vs литература.doc"
Герой «Ведяны» Роман возвращается из Америки в родной Итильск, к реке Итиль, потому что итилиты всегда возвращаются на родную землю. «Итилиты» – национальность вымышленная, собственно, как и герой. Роман Су́дьбин (роман с судьбой?) воплощает человека вообще. У него нет характера, нет психологических деталей, которые надо разгадать. Ему свойственны только два экзистенциальных состояния: счастье или тоска. Остальную гамму переживаний автор отдает… природе. От горя темнеет небо и бушует ураган. Отчаяние испытывают брошенные звери. Смеется и ликует небольшая речка, а большая спокойно несет свои воды. В лесу Роман чувствует успокоение и счастье, которое передано… через шум листьев, запах нагретой коры, солнечный свет.

Купить

Предзаказ
Электронная версия
Аудио версия

Дополнительно

Музыку, которую пишет в романе главный герой, можно услышать по ссылке.

English summary